Глава 2

Лаврентьев вернулся в свою комнату и, усевшись на кровати, соединил ладони. Сжимая руки, он смотрел на перегородку, что отделяла его от душа, и улыбался. Кто бы мог подумать? Девчонка оказалась крепким орешком. И если бы обстоятельства сложились иным образом, он заставил бы ее пожалеть о так необдуманно брошенных словах. Заявила, что не заинтересована в нем и поцеловала!

Лев снова усмехнулся, откинулся на спину и, заложив руки за голову, посмотрел в потолок. Даже под душем мысли о делах не отпускали его, но появилась она, словно Афродита, в пене с головы до ног! И в тонком кружевном белье. У него дыхание перехватило, как у мальчишки! Конечно, он разозлился. Да так сильно, что едва не выставил девчонку из дома в тот же миг. А когда няня заговорила о дочке, еще и раздражением накрыло.

Улыбка растаяла, в уголках губ залегли жесткие складки. Маргарита, конечно, опять за свое взялась, но вмешиваться Лев не собирался. Мужчина считал, что мастер своего дела должен справляться с профессиональными проблемами. А работа няни – наладить контакт с ребенком. Не справится эта, найдется другая.

Вспомнилось ехидное выражение, с каким Любовь Алексеевна спросила про возраст предыдущих нянь, которые пытались справиться с Маргаритой. Снова поднялось раздражение: а что, нужно было старух нанимать? Девушки должны быстрее находить общий язык с ребенком! Между ними небольшая разница в годах, помнят еще себя детьми.

Но эта девушка рассматривала его тело очень уж взрослым взглядом. При воспоминании об этом Лев рыкнул и перевернулся на живот. Зарылся лицом в подушку и закрыл глаза. Но сон не приходил. Поворочавшись, Лаврентьев вскочил и подошел к окну. Интересно, а что в нем так не понравилось няне? Снова некстати вспомнился ее изучающий взгляд. Хмыкнул: по мужской части у него все в порядке, вряд ли у нее возникли претензии.

Раздражение медленно возрастало, и Лев, накинув халат, уже решил пойти в кабинет – раз одолела бессонница, так хоть с пользой время провести, – но по пути завернул к спальне дочки, которая находилась на том же этаже. Осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Любовь Алексеевна, даже если не хотела ночевать с Маргаритой, не подала вида. Дочка же, казалось, обрадовалась такому соседству. Во всяком случае, расцвела улыбкой и весело помахала. Слишком приветливо. Захотелось проверить, что она ничего не натворила.

Прислушавшись к тишине, Лаврентьев скользнул взглядом по диванчику и свернувшемуся под пушистым одеялом телу на нем. Хорошо, что Любовь Алексеевна миниатюрная и уместилась там. Убедившись, что все тихо и девочки спят, Лев прикрыл дверь и направился к кабинету. Только сейчас, с момента, когда к нему в душ ввалилась взмыленная няня, он снова подумал о делах.

Сел за стол и, раскрыв ноутбук, оперся подбородком о тыльную сторону кисти. Павел предлагал поддаться давлению совета акционеров и распустить отдел маркетинга. Мол, это, конечно, снизит напряжение в офисе, но… Лаврентьев терпеть не мог, когда ему навязывают решение. Возможно, это упрямство, но в случаях, когда приходилось сталкиваться лбами с серьезным противником, он никогда не шел на компромисс. И тем более не сдавался! Верил, что всегда есть третий путь, и упорно искал его до тех пор, пока не находил. И это страшно злило его первого зама и одновременно самого близкого друга.

Лаврентьев вздохнул и, положив пальцы на клавиатуру, отправился в свободный серф по инету. Идеи всегда прятались там, где их меньше всего ожидаешь увидеть. Как, например, с нянями. Получив отказ в агентстве по найму, Лев даже сначала удивился безрассудной смелости директора, когда тот заявил, что молодых и приятных внешне, да еще с требуемым опытом нянь больше не осталось ни у него, ни у его коллег, и предложил обратиться в иное агентство.

Лев вспомнил ехидные слова студентки и покачал головой, догадавшись, что «иное» – в смысле в другой сфере услуг. И это натолкнуло на интересную мысль. Агентство предоставляло Лаврентьеву нянь согласно жесткому списку его требований, и Лев готов был платить работницам в месяц столько, сколько другие получали за год, лишь бы они проходили жесткий отбор. И все равно ни одна из девушек не продержалась дольше трех дней. Или сбегали, или сам выставлял. Сейчас, размышляя об этом, он посмотрел на ситуацию глазами той же Любови Алексеевны или руководителя агентства.

Возможно, Лаврентьева поняли не так, рассмотрев в его требованиях то, что Лев туда не вкладывал. Тогда становится понятным то, что девушки хозяину дома уделяли внимания куда больше, чем ребенку. Лев постучал кончиками пальцев по поверхности стола и иронично хмыкнул. Так может, с маркетинговым отделом примерно то же самое?

То есть совет акционеров не получает то, что хочет от маркетингового отдела, потому что Лаврентьев ждет от своих людей работы, в первую очередь, на развитие предприятия, а не на увеличение дохода от акций. Не только ждет, но и получает!

На миг задумавшись, он быстро набрал сообщение, озадачив распоряжениями зама. В голове уже сложился план, завтра надо встретиться с адвокатом, чтобы выяснить возможность провернуть такой же трюк, какой выкинул его хороший друг и ректор университета, где учится Любовь Алексеевна. Только не в кругу семьи, а в промышленных масштабах.

Мужчина потер веки и, зевнув, закрыл ноутбук. Раздражение испарилось, едва он принял решение, и спать захотелось зверски. Лаврентьев вышел из кабинета и, услышав странный звук, обернулся на детскую. Нахмурившись, медленно приблизился, осторожно открыл дверь и вздрогнул. Посреди комнаты висело нечто белое и, развеваясь, издавало тот самый странный звук, который привлек внимание хозяина дома.

Вот же неугомонная! Снова над няней измывается? И как придумала сделать так, что даже отца почти напугала «привидением»? Простыня на игрушке? Или крючок в потолке? Лаврентьев посмотрел на свернувшееся под одеялом тело и покачал головой: надо предупредить бедствие. А то няня проснется, весь дом криком разбудит, дочку истерикой напугает. Плавали – знаем!

Лев шагнул в комнату, тихо подошел к дивану и, ухватив белую развевающуюся ткань, осторожно потянул на себя. Тут «привидение» развернулось и, вытаращив на хозяина дома круглые от изумления глаза, с испуганным писком упало на руки Лаврентьеву. Мужчина инстинктивно сбросил тело на пол и машинально отступил. А под его ногами, поглядывая на босса и потирая, видимо, ушибленное мягкое место, лежала новая няня. Что она творит?

– Вы с ума сошли?! – прошипел Лаврентьев. – А если бы Маргарита проснулась и, увидев вас, перепугалась?

– Если кого в этом доме и стоит бояться, – тихо проворчала девушка, – то точно не меня!

– Что вы там делали? – Лев посмотрел на стремянку, которую под длинной ночной сорочкой няни не было видно. – И что за звук?

– С лампочкой что-то не так, – так же шепотом ответила Люба. – Она трещит и искрится. Я пыталась заснуть, но не смогла, боялась, что будет пожар. Решила выкрутить, а тут кто-то за подол потянул. Перепугалась до смерти!

– Я настолько страшен? – невольно улыбнулся хозяин дома и тут же нахмурился. – Не я только что весьма талантливо изображал привидение.

– Почему вы не спите? – с легкой обидой спросила няня.

– Работал, – спокойно ответил Лев и, обернувшись, посмотрел на дочку. Маргарита мирно сопела в своей кроватке. Склонился и потрогал одеяло, свернутое на диванчике так, что и сейчас казалось: там под ним кто-то лежит. Покачал головой и, глянув вверх, приказал: – Подержите!

Он осторожно залез по ступенькам качающейся стремянки и, пытаясь выкрутить сверкающую и шипящую лампу, ощутил неуверенные прикосновения женских рук к своим щиколоткам. Шепнул:

– Если вы будете держать меня, я точно упаду!

– Сами просили подержать, – посмотрела она снизу вверх, и у Лаврентьева дыхание на миг перехватило от открывшегося вида на декольте. – Откуда я знаю, как нужно? Я детский психолог, а не строитель.

– Строитель из вас пока лучше, – с трудом отвел глаза Лев. Рыкнул: – Держите не меня, а стремянку!

– Так бы сразу и сказали, – проворчала няня.

Тут лампочка двинулась под пальцами, начала откручиваться, но что-то сверкнуло, хлопнуло, и руку мужчины на миг обожгло. Чертыхнувшись, он покачнулся и, не удержавшись, упал на диван. Под ним раздался стон придавленной няни, а на спину еще и упала железная стремянка.

– Твою ж… жимолость да на варенье, – прошипел Лаврентьев.

Под ним снова пискнуло и затихло. Лев осторожно, стараясь шумом не разбудить ребенка, отодвинул железную лесенку и приподнялся с дивана. Нависая над слегка помятой и растрепанной няней, замер на секунду. Сердце забилось чаще, в горле пересохло. Он с трудом прохрипел:

– И где вы только откопали эту горе-стремянку?

Получил в ответ благодарный взгляд исподлобья да шепот, неуловимо похожий на проклятие:

– У вас всегда виновата стремянка или тот, кто ее держит? Вы как ребенок, который от злости пинает камень, о который по собственной рассеянности споткнулся!

Лаврентьев невольно усмехнулся: ребенком его обозвала! И вдруг захотелось прижаться к приоткрытым, будто от удивления, пухлым губам и наказать девчонку за дерзость. Лежит под ним, с разметавшимися волосами и в съехавшей с худенького плечика ночнушке – словно призыв к действию! Мужчина нахмурился и, резко поднявшись, схватил няню за тонкое запястье, потянул, помогая встать, и отвернулся, чтобы не видеть.

Кровь бросилась в голову, злость забурлила в его венах: как мальчишка едва не накинулся на молодую няню! На студентку друга, который помог в трудной ситуации. Совсем спятил? Видимо, долгое воздержание дает о себе знать.

Он холодно проговорил:

– Унесу это и попинаю в другом месте.

И, подхватив скрипящую стремянку, направился к выходу. Няня побежала следом, обогнала и распахнула дверь, а после осторожно прикрыла из коридора.

– Я помогу, – заявила она.

Лаврентьев обернулся и иронично уточнил:

– Пинать стремянку?

Люба шагнула к нему и, взяв за руку, в которой он держал выкрученную лампочку, подняла ее на уровень его глаз. Мужчина удивленно моргнул: пальцы были красными от крови.

– Помогу обработать рану, – ровным голосом пояснила девушка.

– Только обещайте, что не будете падать в обморок, – криво ухмыльнулся Лев.

– Падения – это ваша специализация, – уколола в ответ няня.

– Кто-то забыл, как рухнул в мои объятия? – саркастично приподнял брови Лаврентьев.

– Напомнить, как вы меня сдернули со стремянки, а потом скинули на пол? – парировала эта язва. – А еще меня обозвали тридцатью несчастьями! – Вздохнула и забрала у него стремянку. Прислонив лестницу к стене, взяла босса за руку и потащила в сторону кухни. – Ладно, идемте уже, пока кровью не истекли.

Там хозяин дома, сидя на табурете, внимательно наблюдал за девушкой. Люба, уложив его руку на разделочный стол, склонилась над раскрытой ладонью и, забавно хмуря тонкие брови, аккуратно пинцетом вынимала врезавшиеся в кожу прозрачные осколки.

– Повезло, что лампочка лишь треснула, а не взорвалась в ваших руках, – проворчала няня, – иначе пришлось бы ехать в больницу. – Она промокнула кровь зашипевшим перекисью тампоном. – Вот и все! Осталось заклеить пластырем.

– Неужели ограничитесь лишь традиционной медициной? – вырвалось у Лаврентьева.

Люба непонимающе моргнула, а потом иронично улыбнулась:

– Подуть? Вы уверены, что наняли меня для дочери, а не для себя?

И, склонившись над его ладонью, вытянула губы. Кожи Льва коснулся теплый воздух. Мужчина посмотрел на девушку и, сжав челюсти, вырвал руку. Сам наклеил пластырь, одним движением смел осколки и мусор в корзину и быстро направился к выходу.

– Уверен, – сурово произнес он. – Спокойной ночи.

Загрузка...